Уф. Мне сказали, что главный герой думает и ведет себя по-женски. Я в печали. Ушла пить воттку... много.
Поэтому и вывешиваю. 
кусок из большого текста (35 листов и еще не конец). Герои в молодости, картина маслом по бутерброду. Разведчики, мля, кадровые. Мужчинам не смотреть, намеки на. И вообще, без начала и конца. Вы предупреждены.В ином слое реальности, который не пропадает – лишь оступает в густую тень, Джастин тащил на себе, как крест, свою обузу и награду.
Трофей и подарочек.
Сперва он решил, что в пьяном килограмм семьдесят пять (против его несчастных шестидесяти пяти).
Потом поправил на все девяносто… и как он это ворочал, боже ты мой, – на голову выше и тяжелее фунтов на пятьдесят. Лось сохатый! Морда убитая! Джастин чувствовал себя бедным глупым муравьем, который во благо родного муравейника ухватил палку себе не по весу. Гусеницу. Жука!
На самом деле, конечно, такую орясину он сам ворочить не смог бы. Но кое-как выволоча это дивное чудо (плечи, пальцы, волосы – золото с патокой, ресницы – и, господи боже, синие тени под глазами… перегар и присохшая грязь) из вагона, уронив на скамью, метнувшись за сумкой – ах ты ж, забыл… вот она! – он пьяного сумел растолкать. Тот действительно шел, своими ногами; только при этом висел на Джастине Харта, который его – пять минут, полет нормальный – корректировал на курсе и не давал нигде упасть.
Ни под колонну, ни у справочного столба, ни на эскалаторе (обычную лестницу, Джастин понял, что не одолеет), ни в вестибюле. Где копы и камеры слежения… но, господи боже, вечер пятницы, половина народу навеселе.
Слава Богу, подарочек судьбы хотя бы при этом молчал!
Выволок.
Справился.
После спертого воздуха подземки уличный чад – запах сосисек в тесте, пиццы и грязи, – ударил в голову. Закололо в висках.
Холодина какая. Простыть недолго…
При входе, справа, был крохотный заплеванный скверик; пронзительный ветер гнал по дорожкам бумажки от съестного, пустые стаканчики (эх, банку-то в вагоне подобрать!) До лавочек было не пробиться – народу тьма.
Извини, приятель… - Он уронил пьяного на пореберик, у солидной кованой ограды. Прислонил. Отошел попить к ближнему фонтанчику; бесплатная вода была ледяной, зубы заломило. Взглянул искоса – сидит, не упал, не сбежал. Баул пьяного болтался у Джастина через плечо; в нем что-то перекатывалось, как баскетбольный мячик. И на миг его посетило дурацкое желание – дать деру, сбежать с чужим барахлом. Даже не желание, просто мысль, просто смешная идейка – сбежать.
Никуда он, конечно, не побежал. Поставив сумку на колено, приоткрыл – внутри, в темноте светился в режиме стэнд-бая темно-лиловый шар… ничего себе! Джастин поспешно захлопнул клапан, надеясь, что лиловый, сливовый, предательский отблеск никто не заметил (хочешь спрятаться – прячься у всех на глазах).
Хрена себе… барахлишко для пьяного. Где же ты его украл? - Любой полицай сходу спросит, но Джастин Харт не из полиции и вообще простой студент (учебник надежно спал в сумке-кенгурятке). Не его, собственно, дело, откуда и как. У парня с крестом на запястье и…
Он быстро охлопал боковые карманы сумки в поисках документов или личных бумаг, потом сообразил, что выглядит подозрительно – обыск натуральный, – и просто открыл боковой отсек и зашарил внутри, будто что-то разыскивая. Ключи, например. Плоское, длинное и жесткое оказалось старым путеводителем по Ва-Кьяли (архипелаг Хомай), уже не активным. Документов не было, ключей или кошелька – тоже.
…и (плечи, пальцы, джинсы на заднице – в обтяжку… шрам на шее) с серыми-серыми, прямо синими глазами.
Которые сейчас закрыты.
И ресницы дрожат.
Он спал. По крайней мере, когда Джастин сел рядом, на холодный серый пореберик и принялся – сперва робко, потом быстро и нагло, никого не боясь, – ворочать пьяного, расстегивать (рассупонивать) куртку, лезть за пазуху, шарить по карманам и искать документы, – пьяный не отреагировал никак. Даже голоса не подал. Даже головой не замотал. Никого их возня не волновала – вон парочка сосется, вон старики с шахматами, а вон тоже пьяный (а, может, торчок) на скамейке заспался.
Бросить этого и слинять.
Жалко…
Вон какой. Никогда он не замечал за собой слабости к пьяным, но в этом – длинноногом, длиннопалом, дрыхнущем, – было что-то беззащитное. Трогательное даже. Как в щеночке.
Ничего себе беззащитное – шея-то какая. Со шрамом наискосок.
«Щеночек». Целая овчарка.
И все-таки… все же…
Документы он откопал во внутреннем кармане. Вместе с кошельком. Взглянул без удивления на стопку кредокарточек – парень с палантиром в мешке может и Ванади-платинум в кармане таскать. Хоть не оружие, слава Богу, и не стилкам.
Ох, брошу. Местным стервятникам на радость. Мысль была равнодушной, немного насмешливой: найдут себе такое счастье… растащат или побояться? И что подумают, скажем, цапы, которые сперва в обезьянник, а потом разбираться – где взял, кто продал, куда подломился.
Первое правило в том списке, где все правила первые: не посылать смешанных сигналов. Куртка дешевая, рукав грязный, берцы хулиганские, с подкованными каблуками. Сумка опять же… Но, если ты, скажем, курьер, что же ты так надрался? Впрочем, это не дело Джастина Харта – вопросы задавать. Я подумаю об этом завтра (как сказала Скарлетт О’Хара).
Салон «Черный туман» - это девочки. Дорогие причем девочки, не для пьяных хулиганов. Визитка, визитка… На мгновение взгляд задержался на плоской карточке: тощая блондинка в белом платье сидит на камне, по-русалочьи подогнув ноги.
А вот и удостоверение. Не водительское, не служебное – личная карточка. С визуализацией, к счастью.
Крис-то-фер Эл (Лоуренс? Льюис? Ланс?)… Харт? Гляди-ка ты, тезка. Какое совпадение. Если что, действительно получается брат.
Потерянный в детстве, найденный в вагоне…
(В сквере, между тем, смеркалось. Фонари горели в полнакала; свет плавал и плавился в мелких лужах.)
Живет… далековато.
Вздохнув, Джастин сунул id обратно в бумажник, а бумажник спящему… нет, не за пазуху, чтобы лишний раз не тревожить… в карман сумки. Найдет, когда понадобится. По карманам больше шарить не стал. Поглядел устало – он остыл, ему сделалось холодно и неприятно. Сейчас бы чайку горячего. На собственной кухне, в махровом банном халате.
В халате тут же представился блондин – длинные ноги, мокрые волосы торчат…
Ходит, посвистывает, ищет «где тут сахар?»
Нету, не держим. Могу шоколадных конфет дать.
В сторонке обжималась парочка. Может быть, все та же, – он не приметил. Руки на заднице, губы взасос. А если я тебе сейчас руку на колено положу? Обниму? Не оттолкнешь? А если…
Ах, если!
Даже если, кого оно волнует, – чья-то рука на чьих-то коленях.
Снова вздохнув, Джастин Харт поднялся, взял чужую сумку и пошел ловить тачку.
Пошла топить горе в вине.
***
по персональной просьбе, типа чего дальше было 
Да ничего интересного... говорю же, шпиёны это- Вот, – он постучал пальцем по экспресс-схемке, – сюда можете отвезти? Дом пятнадцать-семь… спасибо.
Джастин захлопнул дверцу и повернулся уходить, когда моб засигналил… что еще? Ах да, деньги вперед. Сейчас. Он достал из кенгурятки единую карточку, снова сунулся внутрь такси – там было сыро и натоплено и пахло дикой смесью перегара с еловым освежителем воздуха.
- Вот, – карточка лезла в щель на переборке криво, сминалась… Ему хотелось поскорее развязаться с досадной ситуацией.
Якобы тезка всё спал – теперь на мягком сидении, на темной немаркой обивке; Джастин все руки и язык отболтал, пытаясь заловить – не автомат и не частника, а таксера с лицензией, чтобы не завез не туда, не сдал в вытрезвитель и не скинул в ближайшей канаве. Наконец, отловил битое «Йеллоу-Шин-Ауто». Специально посмотрел на номера, на потертую лицензию на ветровом стекле – я запомню, я проверю… чтобы все прошло нормально.
За приопущенным окном кабины водила проставлял маршрут, тыча пальцем в точки на карте. Иногда точки отвечали отказом – перегружен участок трассы; плата за проезд – и объезд – неуклонно росла.
Наконец, счетчик свои деньги сожрал, даже с горкой, как договаривались.
Джастин выдернул карточку – на миг зависнув (ах, блин, не упасть) над спящим, над парным теплом и запахом гари, холодными пальцами и каплями измороси на куртке, – и спиной вперед, пятаясь как щенок от веника, вывалился наружу, в реальный мир. Водила тут же вдавил педаль. «Шин» подпрыгнул на бортике тротуара, перевалился вниз и рухнул, ушел по косому скату на магистраль в сторону Центра. Только желтый огонек (занято) мелькнул в подступающем сумраке и растаял в общем потоке трафика.
Ему хотелось помахать вслед такси рукой, но он постеснялся и сделал суровое лицо – ну, наконец-то. Свалил к чертям собачьим.
И ладно.
Оставалось надеяться, что никто больше не заметил: прямо перед тем, как Джастин сбежал, пьяный вдруг приоткрыл один глаз – глаз веселый, серо-синий, без следа пьяной мути.
И, ухмыльнувшись, крепко пожал нечаянному спасителю руку.
Уже в подземном переходе он, наконец, решился и разжал кулак. Потер нос – насморк! – посмотрел на ладонь. Полоска приклеилась к ней, точно по средней линии. Серебристая полоска с танцующими звездочками, похожая на обрывок оберточной ленты.
В такую подарки упаковывают.
-
-
29.12.2006 в 01:47-
-
29.12.2006 в 02:03-
-
29.12.2006 в 02:05-
-
29.12.2006 в 02:32Аффтар! Очень хорошо, но мало!!!
-
-
29.12.2006 в 02:38-
-
29.12.2006 в 02:59-
-
29.12.2006 в 03:00-
-
29.12.2006 в 03:02-
-
29.12.2006 в 03:05-
-
29.12.2006 в 03:06-
-
29.12.2006 в 03:09-
-
29.12.2006 в 03:13По другой версии, они сперва развелись, а потом Крис Джастина все же, гм, полюбил физически.
Но, по обоим версиям, он сперва собирался его убить к черту.
-
-
29.12.2006 в 03:14-
-
29.12.2006 в 03:28Уже тебя хочется убить - нет бы все по порядку рассказать, приходится клещами тянуть
-
-
29.12.2006 в 03:36приходится клещами тянуть
Просто афтар сама ни черта не знает. Мне интересней, когда они уже сожительствовать стали.
-
-
30.12.2006 в 17:58