Морская гальюнная матчасть.



Встав, мы скатывали наши койки и помещали их в сеть вдоль борта корабля. Деревянный брус под сетью был промаркирован присвоенными нам номерами, так что каждый точно знал, куда поместить койку. Мой номер был 195. Предполагалось, что размещение коек вдоль борта таким образом служило защитой от мушкетных пуль и осколков. Затем мы облегчались в гальюне, расположенном в носовой части. На всю команду в 250 рядовых моряков было только два сидения, и первым делом матросы лезли на бушпритную сетку с подветренного борта и мочились прямо в волны. При бурном море и сильном ветре холод пронизывал не хуже кинжала. Начало дня было жестким – особенно после тепла и духоты кубрика – и мгновенно прочищало голову от остатков сна.

Я с возмущением узнал, что у капитана Мандевилла имелось два личных клозета, с обоих бортов его большой каюты, и он мог в любое время использовать подветренный борт. На фрегате даже у офицеров не было своих клозетов, но, по крайней мере, у них были каюты, ночные горшки и слуги. Мы, рядовые матросы, не имели ничего. Поначалу я очень смущался сидеть на толчке в компании нетерпеливой очереди моряков, находящихся в различной степени нетерпения. самый смакК толчку был прикреплен канат, распушенный конец которого болтался в воде. Закончив опорожнять кишечник, канат вытаскивали и подтирались этим концом. Я старался не думать о том, что вся команда использует один и тот же канат.



отсюда



представляет такую деталь в фике по Пиратам, тихо помирает